Свалившись, как обычно, со звезды
(На пикничок привык туда мотаться),
Я угодил в забытые сады,
Запущенные ещё в эру братства

СССР, ещё хранящих дух
Соцреализма, тошнотой знакомый.
И тут же был колхозницами в круг
Пленён. А каждая из них — с серпом и

Кувалдою. Они хотели спеть
Со мной куплет «Интернационала».
Да где там, раз уж с детства-то уметь
Не получалось в роли подвывалы

Хоть как-то проявиться — не везло.
Колхозниц это шибко обозлило.
А заводила — Женщина-с-Веслом —
Вот этим-то веслом и залепила

Мне аккурат по темечку. И в сны
Сия на месяц погрузила встряска...
Да чтоб теперь я к звёздочкам — ни-ни!
А вдруг случайно окажусь на красной?

А могла бы, подружка, улыбку хоть вылепить
На лице-то, ужимку обиды не морща.
Разве всех вас, о встречные женщины, вылюбить,
Если жизнь коротка как чулок стриптизёрши!

И не нужно сводить к ситуации патовой
Расставанья момент да распахивать ножки.
Собирай-ка манатки свои да уматывай!
И пусть будет тебе словно скатерть дорожка.
В утешенье ж шепчи: «Было всё понарошку».

Нынче душа неизбывно несчастна:
Снова зашторена высь.
Детская мысль о Елене Прекрасной
Тащит не в гору, а вниз.

Вновь не Деметру я выбрал, не Геру,
Глупый влюблённый Парис,
А Афродиту. Коварной Венере
Вновь присуждается приз.

О, хоть и знаю, что яблоко станет
Вскоре Троянским конём,
Всё ж повторяюсь — пусть снова обманет
Чувство прекрасное сном.

Подозреваю в душе — обернётся
Пенорождённая вновь Площадной,
А не Небесною маской, но бьётся
Сердце надеждой: а вдруг? Ни одной

Не было прежде удачной попытки,
Но уж теперь-то… Для чувств
Будто наркотик любовная пытка.
Пропасть я выбрал? И пусть!

А мне не плакалось,
Нет, не плакалось —
Я просто челюсти крепче стиснул
Избитой и брошенною собакою.
Я только уши зажал, чтоб не слышать
Эха от гулкой, словно выстрел,
Фразы: «Прощай. Всё кончено.
Я полюбила другого»...
Нет, не проклинал я судьбу, богов —
Раненным зверем метался по комнате,
А позже пришибленной мышкой
Затих в уголочке.
«Всё кончено.
Точка...
К другому… Так подло предать»!..
Уже начинало светать:
Часы простучали пять.
И в горле ворочался ком: «Не та»...
Я так и не смог зарыдать.

Наверное, уйдёшь ты снова рано —
И вздрогнуть не успею я во сне, —
Оставив на столе лишь два стакана
С остатком одиночества на дне.

Заговорит будильник телефона:
Пора вставать, мол, раз уж завели.
И я не буду понимать спросонья,
Зачем мы ночь совместно провели.

Зачем в который раз уже мы делим
С тобой без удовольствия кровать
Без малого, считай, уж две недели,
Раз одиночеств вряд ли избежать.

Неопределившаяся
с чувствами собственными,
в нег апрель, свалившийся
неожиданно
в быта суету,
давно приевшуюся,
уже не понимающая,
чего же, собственно,
хочется, с невиданной
страстностью мечту
выжимающая
из судьбы каприза,
до души раздевшаяся —
вся вызов —
валишься ты, будто в каузальность
чудо,
метеором сексуальности —
и будь что будет!

Неопределившаяся
с чувствами собственными,
в нег апрель, свалившийся
неожиданно
в быта суету,
давно приевшуюся,
уже не понимающая,
чего же, собственно,
хочется, с невиданной
страстностью мечту
выжимающая
из судьбы каприза,
до души раздевшаяся —
вся вызов —
валишься ты, будто в каузальность
чудо,
метеором сексуальности —
и будь что будет!

Как смешно даже мне, не ахти какому поэту,
Наблюдать за мыльными пузырями политики гномов,
Этих жуликов, выдающих дым сигареты
За поток идей, а посещенье парламентского дурдома —
За кипучую деятельность. Как же они мозолят
Себе языки, а нам мозги, выступая по «ящику»,
Эти лицемеры, утратившие чувство позора,
Плетенье интриг считающие настоящей
Государственной службой, борьбу межклановую
Преподносящие «лохам» за борьбу с коррупцией…
И единственное, что ещё кажется странным —
Для чего они сами против себя революцию
Провоцируют? Инстинкт самосохранения
Жадность и безнаказанность до притупления
Доводят, как животы и мозги — до ожирения...
Только народ-пофигист такую шушару куцую,
Ненасытную, живущую публичною проституцией,
Терпит, посмеиваясь, порою и поколениями,
Пока не взорвётся...

Распускаются
Галактик цветы
Фоном
Сказочным.
А на переднем плане
Ты —
Загадочная.
И твои ладони
Касаются
Звёздных жемчужин.

Я в панике:
Сердце пичужкой
В груди
Трепещется,
Подтверждая: мне нужен,
Как в Туле туристу
Печатный пряник,
То, что в глазах твоих плещется...

И в лучистые
Млечных путей бигуди
Твои волосы
Заворачиваю,
Слушая голос
Вселенной,
О необыкновенная,
Венчанья обряд верша
И веря в удачу.
И от счастья душа
Плачет.

Бьётся в глазах симпатии огонёк,
В сердце зажжённый спичкою интереса.
Не ожидал я этого, ёк-макарёк,
Чтоб обратила вниманье такая принцесса —

Красавица, бизнес-леди, светская львица —
На простого прохожего, в трамвае помятого,
Случайно решившего остановиться
У её «феррари», время спросить. «Пол-пятого». —

«Спасибо»… Сквозь дым сигареты —
Её лицо, оценивающее с любопытством
Меня, мужчину. И уже вслед за этим —
Ноги, раздвинутые с явным бесстыдством.

Затягиваюсь. «До чего ж богачка наивна —
Думает, что на ночь нашла игрушку»...
Не клюю. Ухожу. Бывают противны
И красотки, из выскочек — эти потаскушки
В иномарках.