Чаша знанья полна до краёв, —
Мне казалось, — но вот, к удивленью,
Скользкой и хладнокровной змеёй
Влезло в разум застойный сомненье.
Гад оплёл его кольцами так,
Что трещать стало мировоззренье,
Погружаясь в неверия мрак,
Но — пытаясь спасти убежденья.
А змея тихо впрыснула яд,
Подавить чтобы сопротивленье.
И разверзся в душе жуткий ад,
И пропала надежда спасенья.
И заглатывать стала змея
Потихонечку, неторопливо,
Чахлый разум. И доля моя —
Жить отныне мышонком пугливым.
Жить и чувствовать, как, день за днём,
Поглощает меня змий сомненья,
Обжигая гееннским огнём.
Знанья путь — это бездна мученья,
Если верой не подкреплено
Сотворённое мировоззренье…
Я в аду. Но и там всё ж дано
Вновь поверить в души воскресенье!